«Эйфель»: Рецензия Киноафиши

«Вольная интерпретация, вдохновленная реальными событиями», – именно с этой фразы начинается фильм Мартина Бурбулона о «сраме Парижа», возведенном к Всемирной выставке 1889 года, и его создателе Гюставе Эйфеле. Такая ремарка в «Эйфеле» просто необходима, во-первых, потому что сюжет многое берет из личной жизни архитектора – той части его биографии, о которой по сей день известно довольно мало. А вторая причина вытекает из первой: это такое ограждение от неуместной критики диванных историков. Художественный фильм на то и художественный, чтобы работать с вымыслом, но практика показывает, что напоминать об этом время от времени стоит. Ведь нет претензии на достоверность – нет нужды рассматривать фильм под лупой, выискивая неточности и несоответствия.

Но вернемся к «сраму» и его автору. С момента начала стройки Эйфелевой башни в 1887 году парижская интеллигенция как только не называла ее: «железный монстр», «неуклюжий скелет», «нелепая дымовая труба» и так далее и тому подобное. Спустя чуть больше чем столетие увековеченный далеко не в одном своем творении Эйфель поставил всем возмущавшимся шах и мат, ведь его la Dame de fer, как был уверен он сам, и как напоминает фильм Бурбулона, стала символом Парижа и одной из самых посещаемых достопримечательностей в мире. Для своего времени такая конструкция была не просто смелой и амбициозной задумкой, а чистой воды безумием, и тем не менее сегодня люди разбирающиеся с легкостью расскажут, как возведение башни оказалось возможным. А вот почему Эйфель вообще решился участвовать в выставке, изначально отказавшись, – вопрос открытый, и Мартин Бурбулон отвечает на него просто – во имя любви.

Все начинается в 1889 году, когда творение Эйфеля (Ромен Дюрис) готово, и архитектор, стоя на одном из уровней башни, возвышается над Парижем. Флешбэк, и вот Гюстав в середине 1880-х годов отказывается принимать участие в конкурсе, приуроченном к предстоящей Всемирной выставке. Вскоре он оказывается на званом ужине, где встречает женщину, расставание с которой некогда уничтожило его, – Адриен Бурже (Эмма Маккей). В тот же вечер он все-таки решается на участие в конкурсе и принимается редактировать проект 300-метровой башни от архитекторов своего бюро, которая будет иметь форму буквы «А».

Несмотря на такую романтичную трактовку истории создания Эйфелевой башни, в «Эйфеле» любовная линия сочетается с социальным контекстом и, собственно, историческими фактами. Сначала зритель видит Эйфеля уже довольно успешным архитектором, так или иначе вхожим в парижский высший свет. Тем не менее среди напыщенных джентльменов и дам в роскошных одеяниях он чувствует себя не в своей тарелке, ведь ему куда ближе рабочие, вместе с которыми он может пропустить стаканчик-другой пива в скромной забегаловке. Любой его проект – от моста в Бордо, возведенного в 1850-е годы, до, собственно, башни – обязательно сопровождается обсуждением условий для строителей, а сам Эйфель не просто следит за возведением сооружения, а принимает в нем непосредственное участие. Его «железная леди» для него не только символ горькой любви к Адриен (что, возможно, и выдумка), но и максимально демократичное искусство: башню будет видно отовсюду, а значит, она может принести наслаждение кому угодно. И хотя Эйфель всегда знал, что башню намереваются разобрать, ведь она была нужна только для Всемирной выставки 1889 года, в какой-то момент он настойчиво скажет: «Ее никогда не разберут» – и внесет в проект изменение, которое действительно не позволит превратить его творение в груду металлолома. И тут можно поспорить, делает ли он это ради увековечения своей любви к Адриен или ради идеи искусства, доступного всем. Такой ранний пример паблик-арта, если хотите.

Хотя фильм нельзя назвать байопиком об Эйфеле в полном смысле этого слова, некоторый элемент биографичности тут все-таки присутствует. Но внедряется он не банальным линейным повествованием, начинающимся в детстве Гюстава Эйфеля и заканчивающимся на пике славы или в старости. Нет, вся фактология вкладывается в уста самого архитектора. Время от времени он будет рассказывать о том, где учился и как занялся архитектурой, но скорее ради краткой исторической справки, без погружения в подробности, которые многие, вероятно, даже не запомнили бы. Подробнее Бурбулон ныряет в тонкости возведения башни, и с этой точки зрения «Эйфеля» можно назвать байопиком именно о башне. Режиссер прослеживает истоки идеи ее создания, показывает все многочисленные трудности, связанные с ее строительством, и триумф, благодаря которому спустя годы она стала символом не только Парижа, но и Франции. Подобно своему герою, делает он это очень демократично: разумеется, Эйфель, который и рассказывает обо всех этих тонкостях, выражается на понятном ему и работающим с ним людям языке инженерии, однако принцип действия любой технологии наглядно демонстрируется. Так что даже если ваши познания в точных науках нулевые, и все умные термины останутся лишь набором слов, демонстрации, проводимые Эйфелем в фильме для членов комиссии, не оставляют вопросов.

Больше всего в «Эйфеле» завораживает актерская игра Ромена Дюриса и Эммы Маккей, причем именно в тех эпизодах, где они оказываются рядом. Кажется, достаточно поместить их в одно помещение, не предоставив ни единой реплики в адрес друг друга, а бешеное напряжение между ними можно будет практически пощупать пальцами. Впервые зритель видит их друг напротив друга на светском приеме: она, словно та самая Мадам Икс со знаменитого портрета Джона Сарджента, будет для Эйфеля невыносимо притягательна, настолько, что сначала покажется, что он влюбился без памяти за считанные секунды. Но то лишь уловка: он был влюблен в нее задолго до этой встречи. Их отношения – это бесконечный цикл долго консервируемых внутри чувств, которым рано или поздно суждено вырваться наружу и на несколько месяцев превратить их жизни в идиллию, которая болезненно прервется из-за игнорируемой ими реальности – будь то классовые рамки или социальные нормы. Фильм не лишен и довольно откровенной эротики, но при этом снята она невероятно красиво, с должным вкусом и драматизмом: движения героев резки, судорожны, все внимание уделяется рукам, которые будто пытаются запомнить изгиб тела, текстуру кожи, ее несовершенства, и каждый раз кажется, что это последняя встреча Гюстава и Адриен. Словно он придаст изначальному проекту своей башни плавности линий, вспоминая эту грандиозную, но непродолжительную любовь.

В «Эйфеле» переплетены история и художественный вымысел. Режиссер Мартин Бурбулон талантливо балансирует между ними, не перенасыщая фильм ни сухими фактами, ни чрезмерной мелодраматичностью. Да, в первую очередь это все-таки история любви, и поклонники таковых не останутся разочарованы в первую очередь благодаря уже упомянутой актерской игре дуэта Дюриса и Маккей. Вторая, кстати, ролью Адриен открывает себя с совершенно новой стороны и, возможно, отдаляется от сделавшей ее знаменитой Мэйв из «Сексуального просвещения» – замечательной, но чуть более простой роли. «Эйфель» – это еще и драма об истинном художнике, готовом во имя искусства и идеи пожертвовать абсолютно всем. Это кино, подобно величайшему творению Гюстава Эйфеля, довольно демократичное.