«Сядь за руль моей машины»: Рецензия Киноафиши
Японская мелодраматичная история по рассказу Харуки Мураками.
Российский прокат сейчас находится не в самом лучшем состоянии. Некоторые перевыпускают хиты прошлых лет, например, «Ещё по одной» (2020) Томаса Винтерберга, а другие пытаются сфокусироваться на картинах из Индии и Южной Кореи. Кинематография последнего как раз нашла зрителей по всему миру, поэтому изобилие фильмов, где все истории будут происходить на улицах Сеула, Пусана или Инчхона — вполне себе любопытная альтернатива. В таких неоднозначных условиях выходит совершенно другое, словно из какого-то прошлого, которое теперь возможно увидеть только на полароидных фотографиях или в архивах старой мыльницы — «Сядь за руль моей машины» Рюсукэ Хамагути по одноименному рассказу Харуки Мураками из сборника «Мужчины без женщин» (2014). Может, тогда стоит сфокусироваться не на индийском или южнокорейском кино, а как раз на японском? Возможно ли это теперь?
«Что же делать, надо жить!»
Возможно это или нет, но в конце марта в нескольких кинотеатрах страны будет крутиться трехчасовая драма, удостоенная тремя наградами на Каннском кинофестивале и номинированная сразу же в нескольких категориях «Оскара». Почему такой хайп, почему же такой ажиотаж, почему столько внимания? Сюжет оказывается донельзя простым, поэтому при одном взгляде на синопсис становится непонятно, как вся эта история смогла растянуться на целых три часа и завладеть сердцами многих зрителей и специалистов. Какой-то театральный режиссёр Кафуку пытается поставить на фестивале в Хиросиме «Дядю Ваню» Чехова, убегая от решения собственных внутренних конфликтов. Последние следуют за ним по пятам почти двадцать лет после смерти маленькой дочери, но окончательно завладели его телом, разумом и душой, когда мужчину покинула любимая жена Ото. Только, может, это случилось намного раньше? Может, все эти годы они просто существовали и не могли разорвать горькую связь, ниточкой протянутой из-за общего горя?
Каждый день Кафуку слушает кассету с записанными строчками из «Дяди Вани», где четким и почти обнаженным голосом читает реплики Сони его жена. Машина становится для мужчины своего рода храмом, где тёмные мысли не способны ворваться и испортить понимание сегодняшней реальности. В один момент кажется, что сакральность происходящего готова ускользнуть, когда ему по условиям контракта с фестивалем назначают личного водителя — молодую и молчаливую Мисаки. Тут он в первый раз становится неправым.
«Мы, дядя Ваня, будем жить. Проживем длинный-длинный ряд дней, долгих вечеров; будем терпеливо сносить испытания, какие пошлет нам судьба; будем трудиться для других и теперь, и в старости, не зная покоя, а когда наступит наш час, мы покорно умрем и там за гробом мы скажем, что мы страдали, что мы плакали, что нам было горько, и бог сжалится над нами, и мы с тобою, дядя, милый дядя, увидим жизнь светлую, прекрасную, изящную, мы обрадуемся и на теперешние наши несчастья оглянемся с умилением, с улыбкой — и отдохнем»
Японские города у Хамагути кристально невинны, стерильны и монохромны. Это даже не связано с социальным пунктиком граждан, которые помешаны на уборке. Просто вокруг — монотонность, серость, меланхоличность и одно лишь существование. Кафуку со своей женой любят друг друга, а после каждого секса она придумывает гениальные истории, которые превращаются в сильные рассказы или сценарии, достойные высших наград. Вот он, эскапизм в слова, образы и интонации. Каждая история неэтична, вселяет страх или же хотя бы удивляет, но у Кафуку практически не меняется выражение лица. Мужчина просто слушает и прикасается к своей жене. В последний раз.
«Я верую, дядя, я верую горячо, страстно... Мы отдохнем!»
Кафуку убегает в другие тексты — в Чехова. Однако после соглашения на работу в Хиросиме он наотрез отказывается играть роль дяди Вани, потому что, по его словам, «Чехов ужасает. Когда произносишь его текст, то теряешь себя настоящего». А знал ли он эту «настоящую» свою сторону, если все годы супружеской жизни любимая жена глубоко скрывала свои измены?
«Мы отдохнем! Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах, мы увидим, как все зло земное, все наши страдания потонут в милосердии, которое наполнит собою весь мир, и наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою, как ласка. Я верую, верую…».
К Мисаки он относится с недоверием, как к какому-то грабителю, ворвавшемуся в его дом-машину. Девушка же водит максимально мягко, объезжая все неровности, и вот они уже оба находятся почти в невесомости. Мужчина даже не чувствует, что едет в автомобиле — настолько ему комфортно и расслаблено. Данное признание не удивляет Мисаки, в принципе, комплимент, поощрение или просто лёгкое замечание — несуразное, непривычное и странное. Как часто вы восторгались чьим-то вождением, да ещё используя при этом метафоры? Это и есть Мураками, чей язык приобрёл новые краски и движения под режиссёрской рукой Рюсукэ Хамагути. Странные построенные фразы оказываются самыми важными в коммуникации между людьми. Их только нужно произнести и перестать скрывать собственные чувства.
«Бедный, бедный дядя Ваня, ты плачешь... Ты не знал в своей жизни радостей, но погоди, дядя Ваня, погоди... Мы отдохнем... Мы отдохнем!»
Говорите, дышите, касайтесь, используйте все языки мира и жесты. Не молчите и просто живите. Не скрывайте горя, эмоций, гнева, желаний и чувств. Рассказывайте истории о грабителях, смертях и мастурбации в любом порядке. Признавайтесь в деструктивных мыслях, ненависти и любви по отношению к близким. Принимайте их же такими, какие они есть. А потом… просто отпустите весь груз со своих плеч. Кафуку и Мисаки нашли в себе силы двигаться дальше, даже когда за их спинами пролетают улицы почти безжизненной и сильно покалеченной прошлым Хиросимы.
«Мы отдохнем!»
«Сядь за руль моей машины» — это комбинация театра, литературного текста и киноязыка, где потерянные души снова учатся ходить, говорить, смотреть и слышать. Сейчас почти каждому нужно тоже снова почувствовать в себе человека.
В тексте использованы цитаты из пьесы А.П. Чехова «Дядя Ваня».
