«Русалочка»: Рецензия Киноафиши

Задолго до того, как Ариэль, принцесса подводного царства, сделала первые нетвердые шаги по земле в диснеевском ремейке, где-то на «Большой Земле» шли энергичные споры — могла ли представительница древнего мифического народа, обитающего на дне океана, куда не проникает ни один луч солнца, быть темнокожей. Разумеется, споры эти чересчур несущественны, чтобы говорить о них всерьез. С другой стороны, студия Disney, пойдя на очевидно противоречивый для части зрителей шаг, создала вокруг фильма нездоровый ажиотаж, а довольно топорное заигрывание с популярными идеологическими трендами в самом сюжете так и не смогло примириться ни с логикой повествования, ни со здравым смыслом. И в качестве заметки на полях добавлю: думается, что Ариэль, как и любая другая представительница выдуманного народа, могла и может относиться к любой расе. К тому же расовая инаковость Ариэль усиливает общий для оригинального диснеевского мультфильма и нынешнего ремейка посыл — идею принятия надводным и подводным народов друг друга.

В новой «Русалочке» он подан даже слишком выпукло в панировке непременного расово-этнического разнообразия. Подчас весьма комичного. Так, сестры Ариэль представляют собой нечто вроде иллюстрации к методичке о том, что все нации равны, все нации важны. Есть что-то трогательное в том, как камера задерживается ненадолго на каждой из сестер, с трудом дожидаясь момента, когда уста ее разомкнутся и произнесут нечто, что позволит отнести ее к одному из меньшинств (на случай, если с этим не справится внешность).

Подобные идеологические благоглупости режиссер Роб Маршалл оставляет зрителю на память, забыв о том, что до этого его нужно ввести в подобие бессмысленного транса, зачаровав невиданным прежде таинственным подводным миром. Иными словами, сначала развлечь. Начало же фильма, напротив, представляет собой унылейшее зрелище.

Добрая треть «Русалочки», хронометражу которой не мешало бы сесть на монтажную диету, состоит из пары музыкальных и не слишком запоминающихся номеров, представляющих героев — Ариэль (Хэйли Бэйлли), младшенькая дочь строгого царя подводного мира Тритона (Хавьер Бардем), поет о любви к человечеству, собирая в своей пещерке реквизит с затонувших кораблей вроде вилок и компасов (буквально карго-культ); юный принц Эрик, сыгранный британцем с королевской фамилией Джоной Хауэр-Кингом, бегает по своему размером с остров королевству и незатейливо призывает судьбу воссоединить его с таинственной девушкой, спасшей его после кораблекрушения (то есть с Ариэль).

За всем этими треволнениями Ариэль тоскует по виденному раз Эрику, а ее отец, овдовевший благодаря «человекам», запрещает ей подплывать к берегу. За ними кокетливо наблюдает злая колдунья Урсула в исполнении Мелиссы Маккарти. В новой версии Урсула приходится сестрой Тритону и охотится за очаровательным (буквально) голосом племянницы — фаустова сделка все та же, поцелуй настоящей любви в обмен на возможность перевоплотиться в человека — только для того, чтобы захватить власть в «царстве», выглядящем необитаемым и лишенным любых следов цивилизации (что вызывает сомнение в ее мотивации). Сам Тритон обитает в неуютной пещере, где парит над чем-то вроде престола (восседать на нем он попросту не может), и, судя по всему, правит своими дочерьми, еще двумя тритонами-охранниками, рыбкой Флаундером (Джейкоб Трэмбле) и крабом Себастьяном (Дэвиид Диггс), изъясняющимся с сильным карибским акцентом. В общем, зачем Урсуле нужно такое царство, решительно непонятно — в песне она говорит о своем изгнании, но звучит это неубедительно.

Большинство песен из мультфильма, написанных Аланом Менкеном и Ховардом Эшманом, звучит и в ремейке, но в новом исполнении и со слегка исправленным текстом. Самый яркий и по-диснеевски очаровательный музыкальный номер во всем фильме, в котором классический comic relief дуэт Себастьяна и олуши Скаттла (Аквафина) исполняет песню Kiss the girl, наблюдая за морской прогулкой Ариэль и Эрика под звездным небом, подвергся неловкой ревизии. Теперь в ней в духе обновленных правил о том, как правильно целовать девушку, появилась строчка “Just ask her”, намекающая на то, что Эрик перед поцелуем должен спросить девушку, которая, к слову, тянется к нему так же, как и он к ней, о ее согласии. Это звучит нелепо не только потому, что Ариэль, по условиям сделки с Урсулой, лишена голоса (да, белые опять лишили темнокожих голоса), но и с точки зрения конвенций жанра и логики конкретного эпизода.

Похожая путаница случилась с семьей Эрика и игрой в историчность. Его маменька, королева Селина (Нома Думезвени), — темнокожая, и сценарист Дэвид Мэги тут же объясняет (зачем?): Эрик был ею усыновлен. В другой сцене принц показывает Ариэль карты, указывая на Картагену и другую сопредельную Карибам местность, что в очередной раз сбивает с толку. Маги по нелепости помещает действие не в отвлеченную реальность, лишенную временных и географических маркеров, а в конкретный исторический контекст XIX века, что только плодит несоответствия и вопросы. Как Селина стала королевой? Слышали ли в этой части Карибов о рабстве? Что перевозят на тех кораблях, которыми восхищается Эрик? Если подводное царство Тритона лишено жизни и «второго плана», то островное королевство Селина — удивительный пример «бесцветной» (в смысле colourblind) истории (логику повествования перекрасить чуть сложнее).

Еще три песни Менкен написал на слова Лин-Мануэля Миранды — запоминается только рэп-дуэт все того же Себастьяна и Скаттла. Сольные же номера Ариэль и Эрика звучат пресно, как, впрочем, и сами герои по отдельности, хотя в совместных сценах между ними возникает нечто вроде химии — Ариэль молчаливо и беззаветно смотрит в глаза Эрику, и принц отвечает ей тем же. Холли Бэйли, к слову, с ролью вполне справляется, то есть улыбается и грустит чрезвычайно обаятельно — одними глазами.

In summa, «Русалочка» не лишена привлекательности во втором и третьем акте, главным образом — из-за комичного дуэта Себастьяна и Скаттла и романтической динамики между Ариэль и Эриком. Но океанических размеров громада мелких и не очень деталей, напрямую к истории не относящихся, совсем ей не нужных, да еще и непродуманных, подобно полипам на борту корабля, скорее его уродует и тянет ко дну, чем украшает. «Дисней» как будто бы выполняли работу над ошибками в старых, «идеологически неверных» мультфильмах, позабыв обо всем остальном.