«Невада»: Рецензия Киноафиши

Шура (дебютантка Татьяна Дмитриевская) потеряла мужа, и теперь в ее жизни все поглотила пустота: рядом остались только строгая свекровь (Ольга Лапшина) и маленький сынишка (его очень натурально играет непрофессиональный актер). Жизнь одинокой женщины превращается в привычный для российских реалий сюжет, и только судьба Шуриного мужа не такая обыкновенная, как у остальных: он не спился, не сбежал к другой, не уехал на войну. Вместо всего этого он просто сошел с ума, так что теперь жена ездит в психбольницу, чтобы привезти ему новые сандалии и услышать от него хотя бы пару слов, а тот ее даже не узнает. От десятилетнего сына всю правду, естественно, скрывают; от себя до некоторой степени тоже. Например, свекровь отказывается оформлять документы как надо, потому что «мой сын не инвалид».

Место действия — типичная российская глубинка. Деревня в Нижегородской области, где на улице Советской стоят покосившиеся деревянные домики, а рядом течет большая речка, куда одни ходят купаться, а другие — удить рыбу. Есть храм: туда идут, чтобы причаститься, исповедоваться и послушать проповедь о страданиях Христа, благодаря которым был спасен мир. Есть замызганный магазинчик «Налим»: там работает главная героиня и продает соседям «все как всегда» — сигареты, хлеб и, как заведено, алкоголь. Пространство, в которое погружают зрителя авторы «Невады», очень детализированно, и подробности, которые выхватывает камера, российский зритель обязательно узнает — и типажи жителей деревни, и покосившиеся заборы, и овсяную кашу «Геркулес», и бумажные иконы, приклеенные поверх грязных обоев. Все собирается здесь в единую картину: страшный и страшно знакомый мир, где ничего не меняется, а если и меняется, то только в худшую сторону. Авторы описывают его одним словом — «Невада». К американскому штату повествование не имеет ровно никакого отношения, а название работает исключительно на фонетическом уровне и вдруг начинает звучать абсолютно по-русски.

Конечно, это кино точно вписывается в ряд так называемых фильмов о «русской хтони», где герои проживают жизнь рука об руку с насилием, водкой и всепоглощающим горем. В этой истории все так и есть, и неуютность мира даже подчеркивается элементами хоррора: например, здесь будут и закрытый чердак, на который жутко подниматься, и нагнетающий напряжение звук, и несколько настоящих сцен в душе с очевидными отсылками к Хичкоку. Все вместе это может звучать несколько наивно, но на экране такое сочетание жанров скорее работает: история про сумасшедшего мужа в деревне окажется фильмом ужасов даже при том, что в кадре он толком не появится, и непонятно, что ужаснее — жить без него, жить с ним или жить в неведении, какой он сейчас и где находится.

Кажется, что самый главный вызов, который стоял перед режиссерами Анной Тюриной и Матиасом Муса в работе над картиной, — показать эту жесткую историю без фальши и пошлости, потому что собирают они свой фильм из понятных и, в общем-то, очень привычных российскому зрителю образов и явлений, которые на экране мы видели не раз. Вопрос состоит в том, что же здесь перевесит: клише в изображении российской провинции или искренняя интонация этого страшного кино. Грань эта очень тонкая, и не перейти ее довольно сложно, но на протяжении большей части картины у авторов это вроде как получается. Другое дело, что финал «Невады» окажется слабым и решится очень жирными мазками-метафорами: то главная героиня зайдет в разрушенную церковь (тут вспоминаются и «Сталкер», и «Ностальгия», и «Я тоже хочу» одновременно), то летом пойдет снег, то насилие выплеснется на экран и в кульминационном эпизоде будет просто эксплуатироваться режиссерами. Претенциозность и некоторая аляповатость концовки, конечно, выдает в авторах «Невады» дебютантов, у которых в этот раз получилось многое, но не все.

Тем не менее, несмотря на очевидные огрехи, «Невада» получается сильной бесстрашной картиной: это полноценное самостоятельное высказывание не боится использования стереотипов, а, наоборот, намеренно играет с уже устоявшимися ролевыми моделями мифа о российской реальности, помещая в них живых персонажей. Все давным-давно как будто уже прописано: женщина в России будет убиваться по пропавшему мужу, мужчина окажется либо насильником, либо равнодушным курильщиком, либо шизофреником (последнее — безобиднее всего). Бабушка останется набожной жесткой воспитательницей, а ребенок, может быть, унаследует болезнь отца. Все перерождается: Россия у нас одна, судьба у всех — тоже.

Удивительно, что такое «русское по духу» кино снимала съемочная группа, наполовину состоящая из иностранцев, которые приехали в Нижегородскую область из Южной Америки. Дело в том, что режиссерами «Невады» выступила семейная пара: Матиас Муса из Аргентины и Анна Тюрина из России (съемочной площадкой, собственно, стала деревня, откуда родом ее отец). Аргентинского в этом кино, честно говоря, ничего нет: и история, и реалии в фильме абсолютно российские, а погруженность в тему выдает, скорее, взгляд изнутри. Но случайную закономерность в притяжении российского и аргентинского кино в последние несколько лет отметим: помимо «Невады», скоро мы увидим, например, сериал «Эль Русо» с Семеном Серзиным в одной из ролей и новый проект Кирилла Серебренникова «Исчезновение Йозефа Менгеле», который отчасти снят в Буэнос-Айресе.

Про прокатный потенциал «Невады», конечно, говорить сложно: очень уж это жесткое, бесстрашное и «фестивальное» в стереотипном смысле этого слова кино. А еще «Невада» уж точно не грешит эскапизмом — что в наше время ценно особенно. Мир, который выстраивают на экране Анна Тюрина и Матиас Муса, вообще создан так, что отвернуться от проблемы здесь не получится никаким образом. А то она догонит и даст о себе знать если не в твоей жизни, то в жизни твоих детей. Потому что наследственность — наше национальное заболевание, и если уж родился в России, то никуда не денешься: придется страдать.

Иван Пуляев