«Пророк. История Александра Пушкина»: Рецензия Киноафиши
Планета по имени Пушкин.
В прокат выходит музыкальный фильм «Пророк. История Александра Пушкина». Этот проект еще на стадии питчинга наделал шума, потому что создатели окрестили его рэп-мюзиклом, назначили на главную роль непохожего на потомка африканских князей актера, а в кресло режиссера посадили клипмейкера. Но вот прошли первые показы, светская премьера и спецпоказы с обсуждением в паре городов, и теперь доминирует совсем другой слух: что рэпа как такового в фильме нет, что Юра Борисов наше всё, почти как Пушкин, а модный клипмейкер — ходячее промо картины: дельный человек, думающий о красе ногтей.
Всё начинается с толпы, которая скандирует имя поэта. Пушкин не просто был известным при жизни, он был звездой в том же смысле, в котором это слово употребляется сейчас. Его внимания жаждали, его произведений ждали, за его жизнью следили, так к чему это умалять, если рок-н-ролльный дух можно вложить как топливо в бак проекта и запустить машину на полную мощность? Именно это и сделал дебютирующий в полнометражном игровом кино Феликс Умаров.
Если разобрать фильм сюжетно, то тут почти не придерешься. Поэтапное становление личности творца налицо. Вот он в лицее демонстрирует свой бунтарский дух, странную тягу к дуэлям и готовится написать картину «Пушкин на лицейском экзамене в Царском Селе 8 января 1815 года». Вон он молодой, но еще малоизвестный поэт кружится в вихре со своими более активными друзьями Константином Данзасом и Иваном Пущиным, попадает на раут к княгине Голицыной и выходит оттуда с билетом молодого дарования и дружбой Василия Жуковского. Вот он уже надерзил Бенкендорфу и едет в южную ссылку, где кружится в танце с княгиней Воронцовой и становится по-настоящему знаменитым. Вот он опаздывает на восстание декабристов. Вот играет в теннис с новоиспеченным императором и просит за Пущина. Вот знакомится с юной Наташей, а там наряду с поглотившей народной любовью недалеко и до роковой встречи с Дантесом: французским повесой, который не знает, что скоро его возненавидит вся страна…
Этот пересказ нужен, чтобы показать: повествование линейное, последовательное, нисколько не альтернативное в плане того, что Пушкин внезапно доедет до Сенатской площади или выберет Екатерину Гончарову вместо Натальи. Этот фильм не станет удивлять пушкиноведов (то есть примерно всё население страны) неожиданными поворотами или фактами, о которых раньше никто никогда не упоминал. Ставка тут сделана на другое: на форму высказывания, в которой сам поэт был блистателен, если не сказать трендсеттером. Жанр музыкального фильма развязывает создателям руки, и вместо пронзительных диалогов, которые могли бы быть цитатами из переписок Пушкина с кем-либо, они предлагают 8 разноплановых современных номеров с песнями и танцами, которые работают как компрессор времени и аккумулятор эмоций. То есть за один номер проживается целый маленький этап жизни и при этом понятно, как себя чувствовали все участники процесса во главе с Александром Сергеевичем. И важно отметить, что «поганить» стихи самого Пушкина никто не стал. Его поэзия звучит чисто, в авторском прочтении Юры Борисова, который, конечно, даже в качественном парике не похож на портреты гения, но обволакивает его забронзовевший образ своей витальной силой и обезоруживающим обаянием.
Этот фильм даже не пытается играть со зрителем в «тщательную работу с документами». В декорациях, костюмах, прическах и гриме начало XIX века сводится с современностью. Это в прямом смысле модное кино, похожее на дорогой карнавал, но не бестолковый, а с четко выстроенной концепцией и тщательно отрепетированными номерами. Камера Михаила Хасая работает по законам кино с поправкой на клиповую драматургию. То есть закручивает зрителя на бешенной карусели, но, если поставить фильм на паузу (хотя в кинотеатре никто вам этого сделать не даст), вы обнаружите качественную проработку пространства с художественным светом, выверенной детализацией и лицами актеров массовых сцен, которые сами пребывают в изумлении от того, что биографию Нашего Всего можно рассказывать вот так.
Сравнение с каруселью уместно и в отношении распределения ролей. Пушкин — ядро, центробежная сила истории. Спасибо Роману Васильеву, который сыграл балагурного Данзаса, за это сравнение: остальные персонажи — словно зеркала, расставленные по этой карусели вместо лошадок, в которых отражаются все грани поэта — личности, безусловно, сложной, противоречивой, одаренной и со своими заносами. Отчетливее всего это проявляется в блестящем музыкальном дуэте Пушкина и Бенкендорфа, Борисова и Гилёва, когда два харизматика одной и той же строчкой, рефреном, добиваются совершенно разных целей. Но тут же важно дополнить, что раз это зеркала, то обратной стороны, в которой отражалась бы их внешняя жизнь, у них нет. И это опять же сознательное решение: не пытаться ухватить все сюжетные ниточки разом, а крепко держаться за канат, который протянут от первого до последнего кадра. А свои хорошие манеры создатели демонстрируют, когда приглашают на роль Дантеса достоверного французского актера, но при этом не раздувают вокруг него шумиху, затмевающую российский каст.
Понятно, что звучащие во всех интервью слова, что «мы снимали не биографию Пушкина, а свое ощущение от него», кажется попыткой защититься, и, честно говоря, раздражают не меньше, чем бравада в духе «мы сняли лучше, чем в Голливуде». Но стоит просто поверить: «Пророк. История Александра Пушкина» — это действительно еще один из мифов о поэте, созданный любовно, что сквозит в каждом кадре. Не попытка попрать его наследие, а попытка выковырять его из мрамора, в который его заточили годы изучения русской литературы в школах и университетах. Да что там, с момента первого просмотра фильма автор этого текста невольно перечитал, казалось бы, довольно известные произведения, и внезапно обнаружил их и дерзкими, и бытовыми, и игривыми, даже в чем-то скабрезными, но в то же время откровенными и мастерскими. Этот фильм сделал то, чего не могут сделать даже общественные или домашние упреки. Он убеждает добровольно открыть томик Пушкина, чтобы узнать, о чем он там вообще писал, кроме письма Татьяны к Онегину.
